Лидия Андреевна

«Три года назад моя пожилая мама поскользнулась на улице и сломала шейку бедра. Ничего серьёзного, но учитывая возраст, пришлось две недели провести в больнице.

Каждый день её навещала либо я, либо моя сестра. Время от времени приходили внуки — нашей бабушке скучать не приходилось.

Она лежала в обычной палате областной больницы. Вместе с ней лежали ещё 4 пожилых женщины. На каждой прикроватной тумбочке — традиционные апельсины, бананы, баночки с йогуртом. На всех, кроме той, что у окна.

У окна тревожно спала женщина.

— Это Лидия, она из какой-то деревни, — поведала мне мама. — Жалко женщину, живёт одна в деревне на три дома. Говорит, дрова рубила, зацепилась за деревину какую-то, упала — перелом со смещением. Вытягивают ей там кость вроде. Мучается. И не приходит никто. Санитарка-то тоже её не особо обхаживает. Мы уж её угощаем, Наденька вот иногда ходит до медсестры, когда Лидия мучается от боли — ну чтоб хоть укол поставили. А вот чтоб помыть человека, это никому не надо. Я Бога молю, что вы у меня есть. Страшно быть брошенным стариком.

После этого маминого рассказа я и позвонила в соц.защиту узнать, могут ли там Лидии Андреевне помочь.»

К сожалению, сотрудники соц.защиты мало что могут сделать для одиноких пожилых людей, проживающих в отдалённых деревнях. Так просто туда не приедешь — и даже если организуешь транспорт, то, бывает, и не проехать в такие деревни. Одинокие бабушки и дедушки становятся заложниками географии и климата.

Первый раз волонтёры Красного Креста навестили Лидию Андреевну летом 2019 года. Тогда она уже оправилась от перелома, хотя последствия остались — передвигается 77-летняя женщина теперь только с палочкой.

Живёт одна в непростых условиях. Есть старенький дом, который нуждается в ремонте. «Да уж куда мне ремонт справлять, скоро на новое место жительства переезжать.» — невесело усмехается Лидия Андреевна.

Проводит нас в единственную комнату, которая служит и спальней, и гостиной. На стенах — старые чёрно-белые фотографии. Портрет строгой женщины с гладко убранными волосами. Это Лидия Андреевна в молодости, часовых дел мастер.

«Я тогда молодая была. Красивая. Кровь с молоком. Только после училища. Взял меня к себе подмастерьем часовщик — тогда вещи не выкидывали, а ремонтировали. Я принимала заказы. И вот сижу я за столом, и тут вваливается в комнату парень в фуфайке и с грязнющими сапогами. Как будто только что с огороду. А ручищи такие большие — и тоже грязные. Суёт мне часы разбитые и так слёзно просит: «Почини, красавица, батькин подарок армейский разбил. Только не отказывай. Починишь — замуж возьму!»

Лидия Андреевна смеётся, и взгляд её становится печальным. Но тут же оживает вновь: «Представьте, и правда — через неделю пришёл за отремонтированными часами с букетом. Так я и вышла замуж за своего Николая».

Портрет мужа Николая тоже тут рядом. Чёрно-белый. Цветную фотокарточку так и не успели сделать — муж погиб в аварии, когда работал водителем лесовоза. Уехал в рейс и не вернулся, оставив Лидию Андреевну с двухлетней дочерью.

«Тогда я и переехала обратно к матери в деревню. В областном центре было не прожить. Раньше-то тут у нас и магазин был, и школа в соседней деревне, и людей много жило. Люди в хозяйстве работали. Это сейчас кто умер, кто уехал. Никого не осталось.»

Смотрю по сторонам в надежде увидеть фотографии дочери. Лидия Андреевна замечает это и рассказывает дальше.

«Тамара росла и говорила, что в деревне не останется. Что не будет в земле ковыряться, а поедет учиться на балерину. Откуда в ней это взялось? Ну какие балерины в глуши рождаются? После девятого класса она просто взяла и уехала в Ленинград. Поначалу ещё писала мне, а потом перестала. Я её долго потом искала, ездила в Ленинград, в училище её, пыталась хоть какие-то следы найти. Мать меня до последнего корила, что дочь не удержала. Ну как бы я её удержала — она птица вольная. Я всё ещё надеюсь, что приедет. Хотя сколько лет прошло. Может моей Тамары уже и на свете нету...»